NOMINA AMESIT
у  н а с  б ы л и  и м е н а,  п о д ё р н у т ы  п е л е н о й  в е к о в

AMBERLY LETICIA WOOD
§ Эмберли, Дикси, Плакса Эм, Кэрри, Мама
§ 20 лет, 05.09.2015г.
§ Улей
§ Наставник
§ Hailee Steinfeld

HISTORIA ET UMBRA
у  н а с  б ы л а  и с т о р и я,  у т о п л е н а  в о  т ь м е

§ Способности: огненный вестник. Эмберли окрестила свою способность "касанием огня". Проще всего она взаимодействует с уже имеющимся пламенем. Причём чем его больше, тем легче сила поддаётся контролю.
С помощью огня Эмберли может и защищаться, и нападать, но при этом считает способность мирной. Почему? Потому что гораздо проще она создаёт фигурки из огня, играет им же в ладонях или выстраивает сферический щит для себя. Использовать же способность на дальних расстояниях Вуд не может совсем. Её предел - полтора метра, да и там касание выйдет слабым. Скорее разозлит или напугает противника, чем причинит существенный урон.
Из обычных способностей: умеет сносно готовить (на уровне «не подохнуть от голода в условиях всеобщего звендеца»); неплохо стреляет из беретты, но к остальному оружию равнодушна (с автоматами, а также с «игрушками» посильней, и вовсе не умеет обращаться). Максимум в навигации: различает стороны света за счёт мха и теней. Дерётся отвратительно, с ножом дружит через раз, зато умеет играть на гитаре и часто подпевает у костра.
§ Биография:
«Здравствуй, дорогой дневник!..» - Плакса Эм очень любит бумагу. Истории ей даются гораздо проще, чем мне, но оттого и перечитывать их приятнее.
Перелистывая страницу, я снова цепляюсь взглядом за знакомые имена. В сердце щемит, Плакса просится наружу, но я подавляю её и продолжаю чтение.

«Сегодня Мама говорила со мной. Она так и пытается разобраться, почему я пачкаю перьевую подушку слезами и остерегаюсь людей.
Я рассказала ей своё прошлое. Это странно, но она просто вздохнула и попросила выбросить его на клетчатые страницы. Не жаловаться людям, нет, - высказаться дневнику, чтобы потом смять листочки и выбросить.
Или сжечь. Огонь всегда очищает от гадостей.
Но о чём я?.. Сложно найти начало запутанной нити, но я найду. Обещаю тебе, Мамочка».

Я вздрагиваю и поднимаю голову наверх. В небе клубятся медленно темнеющие облака; ближе к западу они подсвечены солнцем и золотом. Вспоминать вместе с Эм так не хочется, но наше прошлое – единственное, что может подсказать правильную дорогу в ночи.

«Удивительно, но я родилась в Канаде. По крайней мере, так говорит свидетельство о рождении. Из детства запомнились кленовый сироп, пироги бабушки в Шарлоттауне (наверное, именно там, - открытки с подписями я берегу больше, чем жизнь). Мамины руки – тонкие и живые, всегда в движении. Папины песни и голос – он воспроизводил Элвиса Пресли и Queen. За них я бесконечно благодарю Герцогиню.
Спасибо. Спасибо, ментальный вестник, что помогла мне вернуть эту часть прошлого».

Я отодвигаюсь от дневника, боясь потревожить синие буквы слезами. В горло просится крик, и я зажимаю рот обеими руками: пожалуйста, пожалуйста, остановись!.. Ветровку продувает, я начинаю зябнуть, но разве есть до этого дело? Когда так сильно свербит в груди, хочется единственного – знаковый пистолет с зарубкой на пуле. Пустить её в голову и всё прекратить до того, как оно разрастётся до размера синей планеты.
Я возвращаюсь к тетради с наклейками спустя пять минут или десять, или пятнадцать… во времени совершенно теряюсь, с удивлением замечая наползающую темноту. Со страхом проверяю фонарик: батарейки в нём ещё держатся и позволяют читать.

«Кажется, у меня был брат. Я помню его кудряшки и маленькие-маленькие ручки, цепляющиеся за подбородок папы. В темноте он громко кричал, и эта штука на комоде всегда повторяла за ним, добавляя помехи. Мама забегала в комнату первой; от её ночной рубашки пахло чем-то приятным (только много позже я осознала, что так пахнет ваниль). Кружева касались деревянного пола, когда мама подхватывала Дэймона и укачивала его.
Папа всегда появлялся позже или не приходил совсем. С ним возникали добрые символы детства: колючий подбородок, касающийся моего лба; подправленное одеяло, летний сквозняк от раскрытой двери до форточки, от форточки до двери... музыкальная шкатулка у изголовья.
Дальше вспоминать больно».

Я пролистываю исчерченный пересказ; на него сил не хватает. Очень долго восстанавливаю дыхание, жадно хватаясь за воздух; грудь точит поверженный крик.
Отец погиб. Все они погибли; - выжить при взрыве факира на таком расстоянии невозможно. И оттого особенно обидно, - я не успела попрощаться, я не видела их тела, я даже не смогла умереть вместе с ними!
Потому что в тот момент нас – пятилеток – эвакуировали в детском саду.

«Большинство малышей погибло в первые месяцы апокалипсиса. Инфекции, болезни, отсутствие хороших знахарей и травников… список причин ползёт к бесконечности. Только смысл перечислять?..
Мы выжили. Когда двери открылись, воспитатели от отчаяния сходили с ума, дети разбредались в неизвестности… многие шли к домам. Огонь преследовал их, он ласкал лодыжки и взбирался по одежде вверх… я до сих пор помню гарь и копоть, но сильнее прочего в память врезались глаза. Остекленевшие от ужаса зрачки и бестолковые попытки сбить с себя пламя.
И снова провал. Не хочу, не буду его восстанавливать!.. Хватит следующей картины – разрушенный дом. Слёзы, не поддающиеся контролю. Ясность в сознании, цепкие руки, вещи-маячки… я хватаюсь за всё, что осталось. Жестяная коробка с открытками и фотографиями. Платье ко дню Рождения, сильно испачканное. Мамина шкатулка с парадными серьгами. Сборник Ричарда Скарри, обугленный внизу и оттого давящий обидой.
Я всё сохраняю в рюкзаке. Находки спорят с тетрадями и карандашами, все карманы заняты… я хватаюсь даже за склянки, солонки, перечницы… пока сторонняя женщина не отрывает меня от земли. И я реву в чужих объятиях; заливаюсь белугой, прижимаясь к её груди».

Бедная, бедная Плакса. В эпицентре растворяется всё: и люди, и вещи, и прошлое. Если сохранилось хоть что-то… могут ли они искать нас с тобой до сих пор?..

«Мы долго путешествовали вместе – я и Тереза. Бывший альпинист и историк, она неосознанно подготовилась к апокалипсису. Тереза смогла сохранить и человечность, и знания, но серьёзно сдавала в защите.
Отчасти поэтому рядом всегда околачивался Марк – взлохмаченный язвительный боец. Очень хороший парень, оберегающий и нас, и своих племянников. Он часто шутил о геройских подвигах, медалях и спецназовской выучке.
Лучше всего я усвоила одно: спецназовец – это мифический всемогущий человек, у которого всегда подгорает ужин.
Растяпа, с одной стороны. А с другой… мне до сих пор снятся самые радостные моменты: рыба, жареная на костре (и во сне я отчётливо узнаю запах); игра на гитаре, подписанной Миком Джаггером; тёртая черника, заваренный в котелке чай…
Марк погиб. Он спас нас от каннибалов. Теперь я понимаю, что это были они, – зубы, собранные в бусы; заточенные кости вместо ножей. Поехавшая психика, забравшая выродков в иной мир. Жаль только, что забрала она их вместе с нашим спецназовцем».

Я устала считать потери. Они скапливаются, множатся, жгут останки человечности внутри… но хуже всего не это. Похоронил человека, сглотнул, всплакнул и возвратился к работе. Ты должен постоянно работать, чтобы отвлечь ум.
Гораздо хуже другое: хоронить людей, тел которых нет. Как ни старайся, но рассудок оставляет им шансы выжить. Забиться в подвале, свернуть на другую дорогу, переждать в горах, уйти по воде, осесть в защищённом городе… так много вариантов, позволяющих им спастись.
Так как хоронить людей, когда их тела не видишь?..

«Я не могу назвать точные даты, когда мы пересеклись с порталом. Всё притворялось обыденным – лес, шлёпот дождя у входа в пещеру, осторожные разговоры Ирмы и Этана… мы легли спать, прижавшись к другу. Два походных одеяла на четверых, – даже это считалось роскошью.
Мы проснулись от резкого света. Его источник скрывался в глубине пещеры – огромный, рыжий портал. Вертикальный овал. Причина слёз, боли и оправданий мерзости, происходящей теперь повсюду.
Ужас, раздирающий нас, не передать словами. До сих пор не покидает ощущение, что Тереза схватилась за нас на автомате – звериный инстинкт защищать выводок. Её трясло и колотило, будто припадочную.
Тогда я поняла: здравомыслие, прочность жизненных установок – худшее, что может погубить взрослого. Нереальность происходящего пугает их гораздо сильнее, чем сама опасность.
Терезу лихорадило больше суток. Она бредила и порывалась уйти ещё дальше, подняться и бежать или убраться от портала ползком!.. Мы подпрыгивали каждый раз, когда она смахивала влажную повязку на траву.
Этан готовился к худшему. Мы прятались за него: старший в группе, мальчишка перенимал на себя роль и маячка, и ведущего. И его безвыходная храбрость, его стойкость впечатляют меня до сих пор.
В тот раз Тереза справилась, а мы ещё долго боялись дышать спокойно. Неосторожный взгляд, случайная реплика, звёзды не в том порядке или открытие портала поблизости, - приметы возникали без всякого повода. Рассудками правил страх. Страх остаться без взрослого».

Шелест страниц заполняет пространство; воспоминания проматываются вперёд. Я боюсь потревожить прошлое и ненароком спугнуть его. Точно также боюсь остаться без него вовсе.

«Да, мы изменились после встречи с порталом. Научились «фокусам», чудили со способностями и в отражениях едва узнавали собственные лица – осунувшиеся, напуганные, растерянные. Что-то треснуло в тот момент, разломало нас на две половины. Одна притворялась человеком нормальным; вторая медленно и наглядно сходила с ума.
Нас спас Улей. Нас… смешно и обидно, мы всё же остались без взрослого. За два дня до встречи с людьми Осы Тереза погибла, не выдержав зова. Или сердце, или голова… что-то отказало, и её смелость исчезла. Добрая, крепкая, надёжная женщина перегорела и покончила с собой.
А мы?.. Мы всё это время держались рядом. Жались друг к другу в подвале брошенной школы, таскали из её аптечки лекарства. Этан выбирался на разведку и возвращался с едой, Ирма собирала незабудки для могилы Терезы.
Так нас и нашла Герцогиня».

Наша хранительница. Наш наставник. Наша подруга. Не требуется листать страницы, чтобы разглядеть главное: трёх найдёнышей она взяла под ласковое крыло, защищая от угроз внешнего мира. От внутреннего мира мы тоже учились защищаться у неё, постепенно крепнув и черствея.

«Первой обнаружилась Дикси. Она появилась за четыре месяца до смерти Терезы. Пока тётушка плела нам косы и играла в «угадай, в какой руке», пряча в обеих ладошках найденные бальзамы, Дикси формировалась и требовала от меня женственности. Всё чаще я просила косметику, с жадностью подбирая и пряча туши, помады, бижутерию… иногда рюкзак звенел от колец и брелоков. Большинство мусора Тереза выбрасывала, а Дикси… Дикси просыпалась и впадала в истерику.
Мой диагноз родился и начал расти: раздвоение личности. Да, от портала каждому достался не только дар, но и проклятие. И в сердце до сих пор щемит от того, что Тереза не справилась со своим».

Буквы на странице размазаны. Я с удивлением замечаю слёзы и вытираю их. Скопившаяся за день пыль размазывается по щекам, вызывая бесконтрольный хаотичный смех. Затыкая рот, я тщетно борюсь с ним минуту-две-больше… и лишь когда он уходит сам, я возвращаюсь к чтению, пролистывая капризы Дикси.

«Я… Прости, прости, Эмберли! Ты ведь потеряешься в личностях снова из-за меня… пожалуйста, извини.
Плакса Эм появилась в день смерти Терезы. Взахлёб рыдающий комок, сжавшийся в углу, - естественная картина для человека, пережившего потерю. Отчасти поэтому меня разглядели не сразу, но Герцогиня… Герцогиня мгновенно разобралась во всём. Уже тогда она считалась сильным менталом.
Занимаясь одновременно Этаном и Ирмой, Герцогиня искала подход и к нам. Она учила личности взаимодействовать. И если мы с Дикси едва-едва разбирались в происходящем, Эмберли вспоминала все события с меньшим трудом. Постепенно она закалялась и осваивала лучшую из своих способностей: теперь Эмберли сохраняет сознание, даже если мы у руля.
Но несколько раз и она теряла контроль. Первый и самый страшный ознаменован рождением Кэрри. В тот день Этан отправился с Ульем на одну из будничных, самых обыкновенных вылазок. Группа вернулась на несколько дней позже назначенного и насчитала много раненных. Этана приводили в сознание почти неделю. Он бредил. Порывался искать портал.
Кэрри – отголосок зла и обиды, ответ Эмберли на жестокость сожжённого мира. Она защищает, и она же мстит за неё. Мстит очень страшно.
Мама?.. Мама появилась гораздо позже. Мне кажется, и за неё нужно благодарить Герцогиню. Пока Эмберли обучалась у неё, перешагивая ступени – от неофита до куратора, - хрупкая наставница искала в раздробленной душе нечто, способное исцелить нас. Вместо «нечто» нашлась новая личность – Мама. Как и Эмберли, Мама всегда знает о наших поступках и словах. Она поддерживает и утешает. Иногда мы ревнуем, но это же… это же Мама».

Это же Мама. Ты права, Плакса. Ты в очередной раз схватываешь с моего языка слова.

"...дружба нашей троицы с Герцогиней постепенно приносила плоды: мы росли по ступенькам, неизменно преодолевая не только их, но и слабости в себе. Это замечала и Оса тоже, - отчасти стараниями кураторов, отчасти нашими поступками. Но я и сейчас считаю, что доросла до наставника случайно. Мне просто нравилось и нравится сейчас заниматься новичками, обучать их... но больше всего вдохновляет их радость от того, что наконец-то всё получается".

Рассказ обрывается. Я понимаю, почему Плакса прекратила его: дальнейшее неинтересно. Будни в Улье, бесконечные путешествия, типичные трудности неофитов и далее… список тянется к бесконечности, но точно подходит единственное: рутина.
Всё, что сохранило важность для меня сейчас: жизни Этана, Ирмы, Герцогини; развитие Улья. И по-настоящему я хочу только Прекрасного Завтра для них и для меня. А сегодня... Сегодня - скомкать и выбросить. Навсегда.
§ Характер:
Для начала отмечу, что характеров у Эмберли пять – на каждую личность свой.
Эмберли Вуд – в меру добрая, простая и одновременно целеустремлённая девушка. В этом мире её интересует немного: названная семья, Улей (и только попробуйте обозвать его сектой!), Герцогиня, саморазвитие, её же прошлое и книги. Книги Эмберли читает взахлёб, из её любимых: сказки Ричарда Скарри, Стивен Кинг и его «Кэрри», «Коллекционер» Фаулза. Само собой, кочевой образ жизни Осы и её приспешников накладывает свои отпечатки, транспортировать с собой библиотеки Вуд не может, но эти три книги хранит очень трепетно.
Часто Эмберли называют недотрогой (и это действительно так, она боится привязываться к людям и новичков подпускает с трудом). Она много разговаривает, но только с близкими; с чужаками молчит или отвечает только по делу. Помимо прочего девушка исполнительна и ответственна. Крайне редко проявляет инициативу, но зато за порученную работу хватается с жадностью. Она очень любит загадки и тайны, особенно ей интересны чужие характеры (отчасти поэтому так наслаждается выбранным направлением - вербовкой). Но наблюдать предпочитает со стороны, много осторожничает и сперва думает, прежде чем сделать.
Эмберли отточила полезные навыки: самоорганизацию, пунктуальность и необходимую строгость. Последнее вкупе с правильным делегированием полномочий помогло девушке взять под контроль все её личности, которые теперь она использует только при необходимости. Они же иногда заменяют ей собеседников.

Дикси – девочка-девочка. Вот прям такая, которой нужны розовые платья, внимание и поклонники. Эмберли выпускает её всякий раз, когда нужно найти подход к гордецам, снобам и ловеласам. У неё же учится марафетам, любви к себе и, как ни странно, безмозглости. Дикси не думает о высоком и философском, её ограниченность помогает Эмберли спасаться от панических атак. Она же позволяет зацикливаться на одном (пусть и пустяковом) моменте, а не думать сразу о многом. Периодически это тоже идёт на пользу и разгружает мозг.
К слову, Дикси отлично запоминает лица и имена, а ещё умеет находить выгоду во всём.

Плакса Эм – писательница и нытик. Не умеет общаться с людьми от слова «совсем», но при этом отлично давит на жалость. Если нужно рассказать слезливую историю или накатать письмо, Эмберли обращается к ней.
Она же – своеобразный «ангел на плече». Она подсказывает, что «хорошо», а что «плохо», а ещё отлично подмечает тонкости и нюансы. Плакса Эм чуткая, чересчур ранимая и очень творческая. За нестандартными подходами – к ней. За словами утешения – к ней. За добрым словом – тоже к ней, только не удивляйтесь румянцу на щеках и запинаниям.
Помимо прочего, Плакса отлично запоминает события и способна пересказать даже то, что давным-давно забыла Эмберли.

Кэрри – взрывная и опасная особа. Беспощадная, жестокая и мстительная. Злопамятная похлеще мировых кровопийц. Жалости не признаёт и не знает, чувством стыда и меры не обладает, щадить людей не намерена. Компромиссы – не для неё. Кэрри упирается в одно: она жаждет восстановить справедливость любой ценой, даже если справедливость субъективная и ради неё приходится идти на жертвы.
Эмберли использует Кэрри для грязной работы, когда нужно поставить на место зарвавшихся знакомых или разобраться с угрозой для Улья. К слову, Кэрри гораздо изобретательнее в убийствах и мщении, зато не признаёт пытки.
Кэрри не маньяк, она – разобиженная на мир девушка, вдруг психанувшая и решившая покарать всех. Импульсивная и упёртая, но легко прячется под крылом Эмберли или Мамочки.
Кстати, в вопросах выживания она тоже упрямей, чем все остальные личности Вуд.

А Мама?.. Мама – связующее звено. Добрая, ласковая, идеальная женщина. Она заботливая, знает наизусть одиннадцать колыбельных, всем прочим запахам предпочитает ваниль. Мама создана памятью Эмберли о её детстве, выглядит она примерно также (ночная рубашка, живые и тонкие руки; при этом лицо узнаётся с трудом и больше похоже на призрачное). К сожалению, Мама получилась бесхарактерной и амёбной, но её главная роль – таблетка успокоительного. Да, она взаимодействует со всеми личностями, но на это Эмберли способна и сама. А вот утешиться, найти в своём сердце тепло и поддержку ей как раз помогает Мама.
"Не сдавайся, милая моя", - вся суть личности в четырёх словах.

§ Связь с вами:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.